– Повлияли ли глобальные события, происходящие в России и в мире, на материал новой книги?
– Конечно, повлияли. Мы вернули Крым, потом начались все эти войны. Безусловно, мы сейчас живем совсем в другой стране. Крымские события похожи на то, что произошло с нашей страной в перестройку. Может быть, мы сами не до конца поняли, что произошло. Но прежними мы уже не будем.
– Персонаж по имени Сергей Знаев уже появлялся в вашем творчестве. Почему же все эти события не привели к появлению нового героя?
– А зачем? У меня достаточно старых героев, я их всех очень люблю, в том числе персонажа этой книги. Меня часто с ним сравнивают, но общего между нами не так много. Тем не менее, он мне очень дорог. Сергей Знаев впервые появился в романе «Готовься к войне», и в нем были проговорены некоторые вещи, имеющие отношение к сегодняшнему дню: и лозунг, звучащий в названии, и психологический тип человека, который жизнь воспринимает как войну, ежедневно просыпаясь с мыслью, что каждый день нужно прожить как последний. История этого парня актуальна.
– Реплики героя, которые относятся к современной реальности – это ваши мысли?
– В том числе и мои. Но надеюсь, что книга не об историческом периоде, а все-таки о герое. Потому что люди важнее исторических периодов. История начинается и заканчивается, а мы остаемся жить. Очень хочется быть злободневным, но надо понимать, что злободневность – не цель литературы.
– Вы несколько раз упоминаете книгу Джона Апдайка. Вы полемизируете с ней?
– Конкретно с ней – нет. Я вообще люблю американскую литературу и стараюсь учиться у американцев, в том числе энергии, раскованности. Мне очень нравится их контркультура. Люблю Чарльза Буковски, Уильяма Берроуза, Брета Истона Эллиса, Трумэна Капоте. Я очень многое взял у американской литературы XX века, в том числе у Апдайка.
– Важен ли для вас кто-нибудь из русских классиков?
– Разумеется, мы же все из них вышли. Выделю, пожалуй, Чехова. Мне кажется, мы все состоим на четверть из него, на четверть из Толстого, на четверть из Достоевского и на четверть из Пушкина. Эти люди научили нас говорить по-русски.
– Есть ли литературные планы на будущее?
– Будут новые книги, но не знаю когда. Следующий роман будет автобиографический, от первого лица. Я его уже начал. Останавливаться не собираюсь, у меня много планов.
– Будете ли еще возвращать персонажей уже вышедших книг?
– Я съезжаю куда-то в частную жизнь: мне кажется важным писать о себе, о детях, о любви – о простых ценностях. Времена сейчас нервные, и важно держаться за свои семьи. Какие будут персонажи, пока не знаю…
– Значит ли это, что вы больше не будете писать фантастику, в которой действуют совершенно другие законы?
– Законы везде одинаковы. Нельзя говорить о том, что фантастику легче делать. В ближайший год писать ее не буду, но бросать нельзя: есть люди, которым моя фантастика интересна.
– Что превратило Знаева в такого сбитого летчика?
– Советский Союз превратил. В советские годы в книжном магазине висел плакат «Жить надо так, чтобы не было стыдно за бесцельно прожитые годы». Среди нынешней молодежи не все знают, кто автор этого высказывания, которое мы учили с пяти лет.
Мы знали, для чего живем. Мы отличали добро от зла. У нас были моральные авторитеты, с которых мы брали пример. С появлением интернета сам институт авторитета сильно видоизменился. Моего героя создал Советский Союз – и меня тоже создал Советский Союз.
– Кто из современных российских авторов вам нравится?
– Половина активно действующих литераторов являются моими товарищами. Мой духовный учитель – Эдуард Лимонов. Чем больше я думаю о его книгах, тем больше понимаю, что он у нас писатель номер один. Но никому не навязываю своего мнения. В 1970-е годы я читал братьев Стругацких, и можно сказать, что моя мораль – это их мораль. В свое время очень нравился Василий Аксёнов, и сейчас его уважаю.
– Когда вы писали книгу «Патриот», сознательно ли создавали интригу вокруг судьбы своего героя в финале?
– Этот парень должен был умереть. Не все поняли финал книги, но никакого разночтения здесь быть не может: это история конца человека. Таким людям, как он, мало места в сегодняшней действительности.
– Кто придет на смену этому герою? Кому есть место в сегодняшней жизни?
– В том-то и дело, что я не знаю. Планета стала маленькой. Информационные технологии достигли такого уровня, что любой болван нажатием копки может получить миллионную аудиторию. Надеюсь, что за моим героем придут персонажи с меньшим травматическим опытом. Такой опыт делает нас сильнее, но не добрее.
– Вы написали сценарий к фильму «Викинг». Может ли автор в современном кино сказать что-то свое?
– Шансы невысоки. В продюсерском кино все определяет продюсер, сценарий пишется под его диктовку. «Викинг» сделан определенными людьми с определенными целями. Называть эту историю своей я бы не стал: кино – коллективное творчество. Но надеюсь, фильм получился не банальный. �выки, есть повторяющиеся моменты в истории, а насчет души – я не знаю. Думаю, она не в генах, а в воспитании. В Грузии часто говорят об особом гостеприимстве и об отношении к старшим. Но бывают моменты, когда всё это вдруг исчезает, например, во время гражданской войны.
– Что вы цените в русских писателях? И что посоветуете читать современной молодежи?
– В этом вопросе я согласен с Евгением Замятиным, который говорил, что будущее русской литературы – это её прошлое. Я получаю большое удовольствие от чтения русских классиков. Первый роман, который мне удалось прочитать на русском, – «Соборяне» Лескова. К сожалению, его очень сложно переводить на английский, а этот автор – явно недооцененная фигура в русской литературе. Недавно я перевел для английского читателя «Мертвые души» Гоголя (уже 14-й перевод этого произведения! Но я получил от работы громадное удовольствие). А молодежи советую вообще читать, и это уже будет чудо!
