– Спасибо всем, кто, как и я, читает книги, потому что, когда вы читаете, вы боретесь за место книги в современном мире, ведь ее жизнь сегодня под угрозой. С детства я стараюсь читать несколько книг в неделю. Мне повезло, что я работаю в университете, который находится в пригороде Парижа, и я благодарю общественный транспорт, который часто работает плохо, а потому дает мне как минимум два часа в день на то, чтобы почитать книгу. А если я чувствую, что не успеваю дочитать то, что хотел, специально усложняю свой маршрут.
– Давайте поговорим о Ваших книгах. Начнем с «Искусства рассуждать о книгах, которых вы не читали». Понятно, что в каждой культуре существует целый список авторов, книги которых все знают, но мало кто читал. Классический пример – «Улисс» Джойса. В российской культуре таких примеров тоже множество, взять хотя бы «Красное колесо» Александра Солженицына. А какие произведения французских авторов все знают, но мало кто внимательно прочел?
– Перед ответом на этот вопрос я бы хотел обозначить место этой моей книги в контексте того, что я называю теоретический фикшн. Это литературное направление, которое я изобрел. Как правило, роман и документальная проза – это два направления, которые далеки друг от друга и даже чужды друг другу, но я стремлюсь все время находиться на границе, на той тонкой линии, которая их разделяет и объединяет одновременно. Одна из особенностей этой моей книги в том, что повествование в ней ведется от первого лица, которое при этом не я – не автор. Это создает в понимании читающего некую двусмысленность. Как правило, в художественной литературе этот метод не используется. Когда я пишу: «Я ненавижу книги и никогда их не читаю», у читателя может возникнуть мысль, что это я – Пьер Байяр, но это не так, сам я читаю и очень много. Хотя в художественной литературе любой персонаж – это часть автора. В книге я признаюсь, что так и не дочитал «Улисса», но, общаясь со специалистами по творчеству Джойса, я, бывает, четко вижу, что они его тоже не дочитали. В 1960-е годы была мода обсуждать книги Жака Лакана или «Слова и вещи» Мишеля Фуко, но эти сложные произведения на самом деле мало кто прочитал.
– Ваша книга «Дело собаки Баскервилей» – работа, в которой Вы проповедуете технику внимательного чтения. Что для Вас это значит?
– В том направлении, которое я создал – теоретический фикшн, есть особый метод. Он называется интервенционная критика. Я его образую от слова «вмешательство». Некоторые мои коллеги критики придерживаются точки зрения, что ни в коем случае нельзя вмешиваться в повествование автора, а я, наоборот, считаю, что если критик видит, что текст может быть улучшен, в нем есть какие-то недостатки, то он просто обязан вмешаться. И его вмешательство может быть в нескольких направлениях. Начнем с детективной критики. Я создал уже три книги в этом направлении, скоро будет четвертая. Первая называется «Кто убил Роджера Экройда?» Моя методика в ней заключается в том, чтобы взять знаменитый роман Агаты Кристи «Убийство Роджера Экройда» и доказать, что Агата Кристи, а также ее главный герой Эркюль Пуаро ошиблись в определении того, кто на самом деле убийца. То есть я вновь берусь за это расследование и в конце книги убедительно доказываю, что убийца совсем другой человек. И сегодня многие критики со мной согласны: Агата Кристи ошиблась, тот герой, которого она назвала убийцей, не мог им быть по целому ряду факторов. То есть моя книга «Кто убил Роджера Экройда?», с одной стороны, является литературной критикой, потому что я исследую труд знаменитой писательницы, а с другой – это независимое детективное произведение, поэтому я и говорю о теоретическом фикшне.
Затем я взялся за «Гамлета» и доказал, что Клавдий не мог быть убийцей отца Гамлета. Следуя логике детективного жанра, я показываю, кто на самом деле совершил это убийство. В третьей книге я занялся как раз собакой Баскервилей Конан Дойла. Если в первых двух книгах я спас двух незаслуженно обвиненных авторами персонажей-людей, то здесь я спас собаку. Меня за это даже поблагодарили от Ассоциации защиты животных Франции. Моя детективная критика уже получила такой большой резонанс, что в некоторых французских лицеях появилась подобная учебная дисциплина, поскольку она мобилизует внимание, принуждает человека пристально смотреть за каждым словом автора, погружаться в него. Детективная критика помогает развивать критичный ум, умение сомневаться, анализировать, ну и подозревать всех вокруг. Я вообще всегда всех во всем подозреваю, и мне это очень помогает. Кстати, этот подход действуете не только в детективах. Я смог доказать, что в некоторых романах даже автор не замечает любовных отношений, которые возникают между его персонажами. Автор не пишет о любви, а любовная интрига есть! В литературе, как и в жизни, многие вещи ускользают от нашего внимания, поэтому роль критика-интервенционалиста и состоит в том, чтобы показать нам их.
– Но в «Деле собаки Баскервилей» помимо собственно имени настоящего убийцы, которое Вы открываете, Вы высказываете предположение о том, что именно в этом романе Конан Дойла произошло изменение отношения автора к своему герою. Но как можно судить об отношениях автора и персонажа?
– Я упорно защищаю тезис, что литературный персонаж независим от своего автора. Эта независимость имеет два уровня. Во-первых, персонаж может осуществлять ряд поступков, о которых не знает автор, то есть обладать некоторой степенью свободы, даже собственной формой сознания. А во-вторых, персонаж имеет способность перемещаться из литературного мира в наш, реальный. Иногда читатель настолько подпадает под влияние персонажа, что у него складывается впечатление, что он реален. Убийство Шерлока Холмса Конан Дойлом вызвало волну возмущения у общественности, поскольку многие воспринимали его как реального человека, именно поэтому писатель вынужден был его воскресить! Мне кажется, все это позволяет воспринимать литературных персонажей как личностей, имеющих свои права.
– Какие темы Вам наиболее интересны как писателю?
– Их семь. И во всех них я могу проявить себя как критик-интервенционалист: это детективная критика, критика по улучшению (к этому направлению относится моя книга, которая только что вышла во Франции и которая повествует о России, она называется «Загадка Толстоевского»), есть также критика по предсказанию, к которой относится моя книга «Титаник утонет», есть критика, где я раздваиваюсь и отправляю часть себя в историю, затем это практические советы, как в книгах «Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали» и «Искусство рассуждать о странах, в которых вы не бывали», и, конечно, фундаментальная деятельность литературного критика и психотерапевта. А еще я пишу о квантовой физике, потому что уверен, что существуют параллельные миры (первая книга в этой серии так и называется «Другие миры существуют»).
Записала Юлия Скляр
Источник: Журнал «ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ. Навигатор в мире книг», № 3, 2018
http://chitaem-vmeste.ru/interviews/per-bajyar-ya-spas-sobaku
