– В одном из интервью вы говорили, что главное для вас – не оценки критиков, а удовлетворение вашего желания быть понятым другими. Это желание удовлетворено?
– В жизни любого писателя бывают моменты, когда его понимают, и когда, наоборот, он остается в одиночестве, непонятым. В последний год я работал со своей женой над сериалом «Посредник», в основе которого мои рассказы, мы снимали проект во Франции. При этом я сам не говорю по-французски, так что мы режиссировали сериал, разговаривая с актерами на разных языках. И при этом часто возникало ощущение, что мы все равно отлично друг друга понимаем, что мы на одной волне. А бывали моменты, когда видишь, что абсолютно все твои слова понимаются неправильно и актер печальную сцену превращает в пародию, например. Так же, кстати, я вижу и свой диалог с читателями – произведение ведь не всегда воспринимается так, как я задумал.
– То есть текст – это попытка преодолеть непонимание между людьми?
– Наверное, если мы говорим о писателях «большой формы». В романах проще объяснить и донести свою точку зрения. А я работаю в основном с короткими текстами, и здесь изложить все, что хочешь, почти невозможно. Читатель вынужден сам заполнять «пустоты». Именно поэтому между ним и автором и возникает своеобразный диалог. Я бы так сказал: если речь идет о большом романе, там воображение писателя – это 80% всего содержания книги и 20% – от читателя. А в коротких текстах это соотношение примерно 50 на 50.
– При том что вы пишете короткую прозу, вам нравятся большие романы? Какая у вас самая любимая книга среди «длинных» текстов?
– Конечно, нравятся. Самый любимый роман, наверное, это «Моби Дик». Также очень ценю «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста. И еще мне нравится Харуки Мураками.
– Какие у вас разные предпочтения!
– Пожалуй. Знаете, я сейчас увлечен телевидением, и мы снимаем сериал, который начинается как комедия. Потом он превращается в семейную драму, а затем и вовсе в детектив. Ну и под конец становится научной фантастикой и трагедией. (Смеется.) Наш оператор сказал мне, что я – настоящий собиратель различных жанров. Это чистая правда.
– Не страшно утрачивать контроль над процессом во время работы на телевидении? Все же там у вас меньше власти, чем в своем собственном тексте.
– Я себя успокаиваю, что это нормально. Это форма личной психотерапии. Пусть выйдет и не то, что я задумывал, но что поделать? Таковы условия работы.
– К разговору о психотерапии. В книге «Семь тучных лет» вы описываете свой жизненный путь. Мне кажется, этот текст тоже носил психотерапевтический характер – для вас: вы отпускали случившуюся травматическую ситуацию. Я бы хотел спросить о психотерапии глобального порядка. Как вы считаете, сколько людям придется рефлексировать на тему Второй мировой войны, чтобы закрыть ее? Когда эта волна пойдет на спад?
– Я думаю, такой процесс уже происходит – и так быстро, что меня это начинает пугать. Еще десять – двадцать лет назад было ощущение, что при всем количестве идеологических конфликтов все играют в одну и ту же «игру», пусть и за разные команды. А теперь же у меня возникает чувство, что при восприятии реальности каждый создает какие-то свои собственные правила и живет по ним. Здесь я воспользуюсь метафорой. Прежде чем у нас появились телефоны, в городах повсеместно стояли часы. И если бы я опоздал, то вы бы мне сказали: «Этгар, посмотри на часы, ты опоздал». И я бы согласился и извинился. А теперь человек может просто заглянуть в свой смартфон и сказать: «Да нет, я не опоздал – вот, посмотри, у меня показывается такое-то время, и оно правильное». То же самое происходит не только с настоящим временем, но и с прошлым. У всех как будто своя история мира.
– В ваших рассказах заметно влияние Кафки. Не считая его, кто еще вам близок, кого вы читаете с мыслью «Боже, да это же гениально!»?
– Когда я читаю Гоголя, Кафку, Бабеля, я не считаю их гениями. Но у меня возникает чувство, что я долго пытался открыть бутылку и не мог, а потом ктото подходит и в момент ее открывает. Если же говорить о предпочтениях, то я люблю многих американских авторов – Фолкнера, Джона Чивера. Не знаю, повлияли ли они на меня как на писателя, но как на человека – точно.
– Мне кажется, вы по-человечески очень темпераментны. Но в своих историях почему-то придерживаетесь подчеркнуто отстраненной роли наблюдателя. Почему вы выбираете эту авторскую оптику, с чем это связано?
– О, во мне просто живут два человека – один очень спокойный, а другой – наоборот. И иногда они вступают в перепалку между собой. (Смеется.) Когда я служил в армии, у меня случилось что-то вроде раздвоения личности. Одна сущность во мне призывала убить командира лопатой, а другая, напротив, призывала быть подружелюбнее и потише. Так вот, эти голоса в моей голове становятся персонажами рассказов. Кто-то из них очень активный, а кто-то, наоборот, старается осмыслить происходящее вокруг. Вообще, с годами я все меньше понимаю, что происходит в мире и с миром. Я словно в космическом корабле, который удаляется от Земли. Когда смотрю на политическую реальность, на растущий национализм, я просто чувствую недоумение, хотя раньше то же самое вызвало бы у меня ужас.
– Это правда, сегодня в мире все чаще к власти приходят правые. Я помню, что вы при этом относите себя к левым – вы их называете оптимистами. Как считаете, почему в таком случае мир погружается в «пессимизм»?
– Для меня этот сдвиг от оптимизма к пессимизму связан с доступностью информации. Потому что в прошлом мы всегда пытались сочинить какую-то историю о мире. Всегда были люди, которые влияли на умы других – это были редакторы тех же газет: «Правды», The New York Times. А теперь мы освободились из-под гнета безальтернативных поставщиков информации, и каждый сегодня рассказывает свою историю. И зачастую эти истории возникают из огромного невежества и нетерпения. Сейчас, чтобы как-то выделиться из общего информационного поля, ты должен быть все более экстремальным, делать все более резкие заявления. Поэтому современный мир – это мир крайностей.
Электронная версия материала, опубликованного в №7-8 журнала «Читаем вместе» за июль-август 2019 года
Автор: Сергей Вересков
Фото: Игорь Алюков
