- Лиза, читаешь ли ты в последние годы литературу, не связанную с работой? Хотя благодаря ролям тебе удается как знакомиться с чем-то, так и возвращаться к классике …
- Ты права, в основном, читаю много сопутствующего конкретной работе, неважно, занимаюсь ли я Достоевским, Шекспиром, Чеховым или готовлюсь к какой-то роли в кино. Так перед «Колчаком» это были книги о Тимиревой, ее супруге Сергее Тимиреве и Колчаке. Сейчас снимаюсь у Александра Котта в фильме «Седьмая симфония» и прочла Линдта о создании Седьмой симфонии, «Блокадную книгу» Гранина и еще несколько других. Я часто думаю, что, если бы не было таких прекрасных поводов, возможно, у меня и руки бы не дошли до этой фантастической литературы, и художественной, и биографической. А читать что-то еще случается редко из-за большой занятости по работе, двух детей и вообще домашних забот.
- На что все же ориентируешься при выборе книги не для дела?
- На советы друзей, рекомендации в Интернете уважаемых мною людей, вкусу которых я доверяю. Иногда кто-то в театре говорит: «Ребята, прочел потрясающую книгу». В магазине очень сложно сориентироваться из-за обилия литературы, и не всегда то, что выставляется на видное место как бестселлер, нужно читать. Иногда хорошую книгу находишь не на ближайшей полке. А вообще я считаю, что очень важно иметь дома библиотеку. Хотя сейчас все есть в электронном виде, для меня собрание сочинений Чехова, Достоевского – обязательный набор в каждом доме. Мне сложно себе представить семью взрослых людей без такой литературы. Возможно, кто-то уже выбирает только электронные книги, но мне гораздо приятнее пройти мимо своей библиотеки, где стоят полные собрания сочинений.
- В какой период жизни ты читала больше всего?
- Наверное, в институте. Я стала читать довольно поздно, лет в четырнадцать. Как-то мне не привили любовь к этому занятию. И я благодарна за это. Боюсь, у меня появилось бы отторжение, если бы меня заставляли читать. А в четырнадцать лет у самой возникла такая потребность. В институте я стала погружаться в новую жизнь, и уже не было неинтересных мне предметов: математики, физики и тому подобных, а была, например, зарубежная литература и история зарубежного театра. Нужно было читать пьесы, книги об и вторах и о театре. Хотя это все начало меня поглощать еще лет с пятнадцати.
- Совпадают ли твои литературные пристрастия с кем-то из родителей, с Максимом?
- Я думаю, что сейчас такой фантастический выбор книг, что в принципе очень сложно иметь какие-то пристрастия. Мне интересна и художественная литература, и профессиональная, в том числе, популярные книги по психологии. Безусловно, мы все любим классику, перечитываем ее, но, чтобы не отставать от жизни, периодически сталкиваемся с современной литературой, и не только художественной, которая тоже бывает очень полезной.
- Какие отношения были у тебя в разное время с предметом «литература»?
- Литература всегда была одним из моих любимых предметов, я всегда слушала то, что говорит учитель, и додумывала что-то сама, читая книги. Очень любила сочинения — это был простор для фантазии, для выражения своих чувств и мыслей. Понятно, что у всех со школы в голове сидят штампованные фразы типа «Катерина – луч света в темном царстве» или что-то о проблемах отцов и детей. Но к счастью, мы их и воспринимаем как штампы. Не любила только стихи читать у доски. Наверное, тогда я еще не была внутренне готова к публичным выступлениям, потому что не собиралась в театральный институт.
- Не брала ли ты из домашней библиотеки книги, которые тебе было рано читать, тайком?
- Нет, нет. Если говорить о Бальзаке или Мопассане, то я все читала по возрасту, поэтому то, что могло волновать мою девичью душу в двенадцать-тринадцать лет, например, «Лолита» Набокова, пришло ко мне намного позже. Я не была Татьяной, которая с заветным томом гуляла по лесам. Хотя понятно, что я росла в актерской семье, и все связанное с писателями, художниками, театром, балетом и, конечно, книгой, не могло не быть культом у нас. Мне очень много читали в детстве, особенно мама, я любила рассматривать книги маленькой, но вот читать самостоятельно не хотела. Наверное, до восьмого класса читала все, что мы проходили, в том числе, дополнительную летнюю литературу, но делала это по необходимости, а не взахлеб.
- Была ли ты записана в библиотеки?
- Только в школьную, иногда брала там книги. У нас есть роскошная библиотека за Александринским театром, в том же здании, где находится Вагановское училище, и вот там я любила проводить время. Для меня было отдельным удовольствием, готовясь к экзамену в театральном институте, прийти туда, взять старую, наполненную историей и прикосновениями самых разных людей книгу, которую нельзя было нигде достать, сесть в читальном зале и что-то выписывать из нее. Атмосфера читального зала, запах книг, тишина – это особое наслаждение.
- Есть ли у тебя книга, которую ты перечитывала много раз?
- Первая книга, которая на меня произвела сильное впечатление — это «Евгений Онегин». Мне хотелось быть похожей на Татьяну. Я и на Петербург, на дворцы, на набережные, стала смотреть по-другому, через призму этого произведения. Представляла, как Онегин несется к Татьяне после того, как увидел ее на приеме. Как она сидит в каком-нибудь красивейшем мраморном зале, приходит Онегин и падает перед ней на колени. Парадный Петербург стал для меня Петербургом Пушкина. Через «Онегина» я прониклась Александром Сергеевичем. А сейчас у нас с Женей Мироновым появился музыкальный спектакль «Онегин. Лирические отступления» в постановке Марины Брусникиной, который мы играем с оркестром Юрия Башмета. И конечно, сколько бы ты ни читала это произведение, в миллионный раз поражаешься его гениальности, простоте, современности, невероятной легкости, с которой он выражает свои мысли, все льется как ручеек, а смысл, заложенный в этих словах - фундаментальный. И сколько раз мы с Женей репетировали, столько раз он говорил: «Это гениально!».
- Ты представляла себя еще какой-то героиней, кроме Татьяны?
- Второе произведение, потрясшее меня — это «Анна Каренина», мы с тобой говорили о нем в связи с фильмом. И, конечно же, в юности мне хотелось быть похожей на Анну. Но удивительно, как в разном возрасте, с разным опытом мы совершенно по-разному воспринимаем один и тот же текст, героев. И если в первый раз я познакомилась с «Анной Карениной», когда мне было семнадцать, и она меня поразила, я восхищалась ею, думала: «О, боже, какая смелая, дерзкая! Она пошла поперек устоев, поперек правил за любовью, следуя за своим сердцем, и прожила короткую, но очень яркую жизнь, познала, что такое любовь». Позже я снова встречалась с романом, было еще какое-то впечатление, а уже когда готовилась к съемкам, знала все практически наизусть, потому что перечитывала его много-много раз и выписывала все, что было связано с Анной, и неожиданно получила совершенно иное впечатление от нее. Мы взрослеем, и литература, которую мы любим, взрослеет вместе с нами. И в разные периоды нашей жизни мы черпаем из нее то, что нам необходимо.
- Испытывала ли ты девичьи грезы по отношению к какому-нибудь герою?
- Конечно! К Онегину, Печорину, Базарову, Вронскому и Рогожину. Мне кажется, что в юном возрасте нравится те герои, в которых есть что-то темное, непонятное, сильное, даже пугающее, но в то же время манящее. Однозначно положительные персонажи, такие, как Пьер Безухов не привлекают девочек, как привлекал, например, князь Курагин. Опять же с возрастом ты расставляешь все по своим местам, но в юности, говоря современным языком, «плохие мальчики» нравятся гораздо больше.
- Были ли книги, которые тяжело шли, но ты их не бросала, не говоря о школьной или институтской обязательной программе?
- Если речь идет о больших произведениях, о романах, первые сто страниц у меня всегда тяжело идут, а потом, как правило, не оторваться. То есть надо их пережить. Наверное, самая тяжелой книгой для меня была «Жизнь и судьба», которая шла как институтское задание, мы знали, что нам предстоит над этой книгой работать, но в шестнадцать лет это было просто испытанием. И чем дольше я читала, тем больше не понимала, как из этого может получиться спектакль. А сейчас мы его играем уже почти пятнадцать лет. Так что это книга, которая очень трудно для меня началась, а через несколько лет я знала ее уже почти наизусть.
- К кому из классиков, в том числе, советских, ты сейчас тяготеешь?
- Из наших классиков – это Толстой, Булгаков и, разумеется, Чехов. Он для меня уже родной автор. Я его очень люблю. Он просто бездонный. Люди, имеющие отношение к театру, знают, какими словами начинаются и как заканчиваются все его пьесы, они разобраны на цитаты, и все-таки всегда интересно найти свой ключ, примерить на себя роль и потом наслаждаться бесконечным познанием Чехова. Очень люблю Пастернака. А если не говорить о русской литературе, то Хемингуэй и Маркес – тоже мои фавориты. Из советских писателей, хоть и не люблю сравнивать, в первую очередь назову Платонова, Шолохова, Зощенко, Довлатова и Абрамова, с которым мне довелось столкнуться в работе.
- А какую литературу для отдыха предпочитаешь?
- Честно говоря, не художественную. Я люблю читать книги по психологии, про образ жизни, про интерьеры, биографии, исторические и документальные, просто связанные с бытовой жизнью.
- Быстро ли ты читаешь?
- Я не люблю быстро читать, вообще не могу. Есть люди, которые могут открыть книгу на чуть-чуть, немного в метро, потом - еще где-то. Некоторые и кино могут смотреть так же. А я не могу ни смотреть, ни читать так. Мне нужно, прежде всего, время, пространство, не могу делать это набегами, наскоками. Хочу погрузиться в книгу и побыть в ней наедине хотя бы час. А от прерывистого чтения я не успеваю получить эмоционального впечатления.
- Где больше всего любишь читать?
- Желательно в красивом месте, очень люблю это делать в парках или в Ботаническом саду. Приятно читать в уютном полупустом кафе за чашкой кофе. Главное, чтобы рядом не было отвлекающих факторов. С удовольствием читаю перед сном, но тоже в спокойной обстановке, чтобы не звонил телефон, не дергали дети. Для меня книжка связана с одиночеством в хорошем смысле этого слова.
- Долго ли ты помнишь то, что читала, и героев книг, в том числе, с которыми встречалась на сцене и съемочной площадке?
- Есть интересный изгиб профессиональной памяти. Я хорошо запоминаю текст. Но есть длинная память, когда я запоминаю текст роли в театре, много-много лет его произношу, и меня хоть ночью разбуди, он тут же всплывет. А есть короткая память, когда нужно выучить большой или маленький текст в кино на одну сцену, я сыграю, и тут же голова стирает этот файл. Или бывают сложные сцены, как с той же Карениной, я учила текст заранее, и они тоже у меня на подкорке где-то лежат. А от книги у меня остается впечатление, но очень многие вещи, к сожалению, из головы улетучиваются. Я знаю, что есть люди, которые прекрасно помнят даты, обстоятельства, у меня же память выборочно работает. Нацеливаясь на профессию, я помню очень много, а если читаю просто для себя даже самую интереснейшую историческую книгу, все время думаю: «Вот запомнить бы эти фамилии и где это происходило, в каком году и при каких обстоятельствах, это же так интересно». Выстраиваю у себя в голове целую цепочку, но все равно не запоминаю. Я искренне восхищаюсь людьми, которые мечут датами, цитатами, именами исторических или литературных героев как стрелами, но сама художественную книжку, в первую очередь читаю, чтобы получить эмоциональное впечатление. Вот его я запоминаю очень хорошо, а какие-то подробности часто ускользают.
- Сейчас книга чаще бумажная или электронная?
- Всегда бумажная. Я не перевариваю электронные книги, не понимаю вообще смысла в этом. Я не получаю от них удовольствия. Во-первых, люблю делать пометки, во-вторых, люблю запах книг, люблю чувствовать их на ощупь, люблю переворачивать страницы. Мне нравится видеть, сколько прочитано, нравится книга новой, а потом прожившей свою жизнь вместе со мной, видеть, что в ней перевернуты страницы. А электронная книга для меня бездушная. Хотя если я работаю над сценарием, могу это делать и в электронном виде. Но для художественной литературы это принципиально.
- Важно ли какое издание ты держишь в руках?
- Конечно, если я еду на гастроли, предпочитаю легкие издания с не очень мелким шрифтом. Но, например, когда я работаю над Чеховым, мне радостно взять с полки очередной том, найти пьесу, с которой предстоит работать. Это такое наслаждение, когда у тебя дома стоят зеленые тома Достоевского, синие тома Чехова, бордовые тома Толстого… У нас дома много разных собраний сочинений. Я люблю смотреть на библиотеку. Думаю, что в каждой книге есть история, судьба, чувства, события. Конечно, библиотека – это не целая комната, сложно выделить такое пространство, но книжный шкаф – особенное место в квартире, волшебное.
- Ты всегда аккуратно относилась к книгам?
- Всему научилась с возрастом. Был смешной случай в детстве. Я взяла Сережин «Букварь» и почему-то вырезала из учебника голову Ленина, так мне захотелось. Мама сказала: «Ты что, с ума сошла?!», естественно, не потому что это был Ленин, а потому что я испортила книжку. Хотя опять же случись такое лет на пятьдесят раньше, было бы опасно. Сейчас я Грише запрещаю портить книжки Андрюши, но за мной то ли не всегда могли уследить, то ли разрешали делать то, что мне хочется, у меня много книг, где что-то раскрашено, кому-то что-то подрисовано. Естественно, когда я выросла, очень бережно стала относиться к книгам, они у меня никогда не валяются, стоят на полке и ждут своего часа. Хотя у меня есть привычка делать пометки на полях, люблю подчеркивать, выписывать что-то. Но всегда карандашом, очень аккуратно. Обожаю закладки, люблю покупать их в музеях. Они красивые, с фотографиями картин, и потом я всегда вспоминаю, откуда они, мне приятно их вставлять в новую книгу.
- Любишь ли ты книжные магазины?
- У нас есть легендарный магазин «Дом книги». Я его любила и люблю. Мне кажется, это отдельное счастье – идти в книжный магазин. Но на это нужно выделить время. Невозможно забежать туда на секундочку, если только не за учебником ребенку или какой-то конкретной книгой. Но в целом это ритуал – пойти и полистать книги, почитать аннотации, поискать что-то на самых дальних полочках, понять, что отзывается тебе сейчас, потрогать книгу. Вот «Дом книги» - это то место, из которого не хочется уходить, к тому же сейчас там еще сделали мягкие подоконники, можно присесть и немного почитать. Вообще для меня книжный магазин – это лавка чудес, мне там всегда очень хорошо.
Интервью: Марина Зельцер
