- Татьяна, недавно вы снялись в детективном сериале. А ведь считали, что кино осталось далеко в прошлом. С премьеры последнего фильма с вашим участием «Здравствуйте, я ваша тётя» прошло 45 лет! И ещё вы служите в театре «Школа современной пьесы». А вот на ТВ проектов нет. Не обидно?
- Сейчас своего проекта у меня действительно нет, но кто знает, что будет завтра? И меня часто зовут то на один канал, то на другой – на записи разных программ. Так что помнят… и вы знаете, совсем недавно, как раз в самые тревожные дни пандемии, я получила «привет» от передачи «Спокойной ночи, малыши!», которую когда-то вела. (Смеется.) Мне позвонили люди из одного частного подмосковного госпиталя. Шикарного. В нем жены состоятельных мужчин рожают. Это главный профиль медучреждения, хотя есть и другие отделения. Когда началась изоляция, госпиталь переквалифицировали под коронавирус, в нем лежали только больные с короной. Вот говорили же, что он поражает только пожилых и тех, у кого проблемы со здоровьем, однако там лежало много мам с детьми. Так вот, люди из госпиталя позвонили и попросили меня почитать этим пациентам какие-нибудь книжки, сказки - по их внутреннему кабельному ТВ. Спрашиваю - почему я? В ответ услышала: «У нас лежат мамы с детьми, а все мамы, которым примерно 30 лет, помнят вас по «Спокойной ночи, малыши!» И мы убьем двух зайцев: и детям будет интересно, и мамы вспомнят детство».
- Почитали?
- Почитала. Но все оказалось не так просто. Я тогда только-только переехала в новый загородный дом, у меня даже кухни еще не было, чашек-ложек не было. Я купила плитку на одну конфорку и чайник – вот и все мое хозяйство. В общем, походные условия. Дима, сын, правда, навез всяких растений, сказал: вот, мама, тебе подопечные – ухаживай, чтобы было чем заняться (смеется). Никто ведь не знал, как долго все это продлится. В доме даже одежды толком не было. Сын еще купил держатель для телефона и такую штуку – типа светильника, дающего свет по кругу. С помощью этих устройств я, худо-бедно, могла снять себя, читающую книжку. Но вот беда – детских книжек у меня в доме, естественно, не было. О чем я и сказала звонившим. А они: «Ну как же! Вы же написали книгу для детей про жирафа». Я: «Да, но здесь ее тоже нет». В общем, пришлось мне звонить в издательство, объяснять ситуацию - мол, сижу в изоляции, а больным детям надо читать книжки. И они мне прислали всю эту потрясающую серию!
- Серия о животных? И чем она потрясающая?
- Придумал ее один человек по имени Георгий Гупало. Это книги про животных, для детей, но не сказки, не выдумки, а чистой воды информация. Причем авторы – не писатели, но люди с именами, которые всем известны. А смысл был в том, что ты пишешь не про кошку, не про енота, не про ворону, а про то, что ворона – это ты, собака – это ты… А жираф – это я. То есть я должна была написать эту книжку от лица этого животного. Предложили выбрать из десяти животных, я выбрала жирафа. И должна сказать, что в первый же год у меня было два тиража. Раскупали!
- А почему жираф?
- Жираф – он самый высокий, а какие у него ресницы! У него самое большое сердце, которое весит около 10 кг. У жирафа не бывает одинаковых пятнышек, как у людей никогда не повторяются отпечатки пальцев. Я про жирафа знаю все! И все, что узнала, я должна была понятным для детей языком рассказать. Обязательно хвастаясь! (Смеется.) Таким было условие. Ведь дети всегда хвастаются: моя мама самая красивая, мой папа самый умный и так далее. Вот и передо мной стояла задача – убедить, что жираф – самый лучший на свете! А Сюткин, например, доказывал: нет, комар самый лучший. А Садальский: нет, английский бульдог - самая крутая собака! Антон Комолов был ленивец. Шифрин – панда. Лена Коренева – белка. Дима Крылов – пингвин... Мы все писали от имени этих животных. А вот директор Московского зоопарка, ее фамилия Акулова, писала про акулу – что акула самая лучшая. Она супер-хищник и самая умная – каплю крови может учуять за километр. У каждого животного есть миллион свойств, которые отличают его от других. Например, тот же комар. Когда идет ливень, он может 10 минут летать и с такой скоростью менять направление, что не замочит крылышек. Ни один летательный аппарат так не может. Представляете?
- И вот вам из издательства привезли эту серию...
- Да-да, дальше я каждый день – макияж, прическа – садилась перед окном, мы включали Zoom, и они меня записывали. Где-то на пятый день звонит девушка из пиар-отдела госпиталя: «А почему вы все время в одной и той же рубашке? Это у вас такой принцип?»: Я: «Да, это мой такой принципиальный выбор (смеется). Я же не стану объяснять, что у меня тут просто другой одежды нет!» Кстати, у моей книжки сейчас будет третий тираж. Меня даже включили в делегацию, летевшую в Париж на самую большую в мире книжную выставку. Летели серьезные писатели – и я со своим жирафчиком (смеется). И там встречалась с читателями, рассказывала про всю серию, не только про свою книжку, отвечала на вопросы…
- Не было желания написать еще что-нибудь?
- Недавно одно известное издательство предложило написать книгу – о моих секретах красоты, о том, как ухаживать за лицом. Но пока на такую серьезную работу нет времени. Может, когда-нибудь и напишу. Пока же имею дело с текстами пьес как актриса театра «Школа современной пьесы», и сценариями как актриса кино. Кстати, считаю, что успех любого сериала в первую очередь зависит от сценария. Так что к слову в любом его проявлении я отношусь с огромным уважением.
- Речь уже коснулась гардероба. Знаю, вам дарил костюм Карден, для вас создавал платья Вячеслав Зайцев. Вы эти наряды сохранили?
- У меня много одежды. Вот я снималась сейчас в сериале, играла мать молодого олигарха, и чаще всего в кадре была в собственной одежде, потому что мне в ней комфортно и потому что в московской квартире у меня ее просто залежи. Я сама предложила это костюмеру, и она с радостью согласилась. Когда есть где одежду хранить, тем более от Кардена и Зайцева, ты ее и хранишь. Но наряды у меня в основном давнего производства. Почему? Дело в том, что раньше не только машины и холодильники делали на совесть. Тогда холодильники работали по 30 лет! Людям они уже надоедали, а эти заразы все не ломались (смеется). А у меня вот сейчас машина в ремонте, и не из-за ерунды – у нее двигатель разобрали! Первая машина, которая у меня была, – Жигули «копейка» красного цвета – не ломалась вообще никогда! Потом был Мерседес, один из первых в Москве, сошедший с конвейера в конце 80-х, так он тоже казался вечным. Это была спортивная двухдверная машина. Однажды я подвозила домой приятеля, он выходит: «А что это у тебя дверь странно скрипит?» Я: «Да надо ее смазать, наверно». Он посмотрел: «Да она у тебя сейчас отвалится!» Оказалось, у двери открутились какие-то винтики. Мне это было так удивительно! Потому что с моим Мерседесом ничего подобного произойти просто не могло. Он меня в этом убедил. А сейчас год поездишь – только гарантия закончится – и начинается! Понимаете? То же с одеждой. Ах, как раньше шили, как обрабатывали каждый шовчик! А сейчас? Вроде бы приличная фирма и цена тоже приличная – в несколько тысяч долларов, а работы не видно. Поэтому такая одежда в моем гардеробе долго не задерживается.
- Ваш новый загородный дом очень красив, дизайном занимались вы сами?
- Да. Вы знаете, мне очень нравится эта профессия - дизайнер. Когда я еще не имела никакой недвижимости, кроме однокомнатной квартиры, и ничего не строила, я дизайном интересовалась, хотя даже слова такого не знала. Это в советское время. Причем квартиру я тоже не получила, это был кооператив, я ее купила за свои деньги. Я вообще никогда ничего не имела от государства. Так вот я, обладательница однушки на Ленинском проспекте, оказавшись за границей, в Европе, шла в агентство недвижимости и говорила, что хочу купить большую дорогую квартиру в 300 квадратных метров или дом. Девушка хорошо выглядела, вела себя уверенно - откуда они могли знать, сколько у меня денег? (Смеется.) И агент вел меня в эти шикарные дома и квартиры. И я все разглядывала-разглядывала, очень было интересно! Повторю, я тогда даже не слышала о такой профессии – дизайнер. А дизайн ведь существовал и существует везде, даже в промышленном производстве. Помню, в свой первый приезд в Париж я увидела в Музее современного искусства картину, которая вызвала у меня удивление. Представьте: висит такое огромное полотно, а на нем – лишь разноцветные точечки и штришки. Спрашиваю у экскурсовода: «Это что?» - «Современный дизайн». – «А кому он нужен?» – «Ну, например, эта картина может подсказать рисунок для ткани или для конфетной обертки». А я никогда не задумывалась, что обертки для конфет тоже кто-то придумывает. А на обертке ведь не всегда белочка или мишки, иногда это просто яркая красивая бумажка, просто точечки и горошки. И ведь это кто-то придумывает. И мы иногда, глядя на бумажку, покупаем ту конфету, а не эту. И ткань точно так выбираем, и платье. Вот эти штришки и кубики тебе идут, а вот эти цветочки - нет. И это тоже кто-то придумал. Дизайн он везде. Есть дизайн интерьеров, дизайн автомобильный, лодочный, строительный, городской…
- Почему же в СССР такой профессии не было. При этом и обертки, и расцветки кто-то создавал.
- Эти люди назывались просто художниками, хотя, по сути, были дизайнерами. Но от этого слова веяло чем-то буржуазным и нам не нужным, поэтому его и не было в лексиконе. Тогда считалось, что разнообразие, фантазирование – ни к чему. Магазины были – только «гастроном», «хлеб», «молоко» - всё. Это сейчас много названий. А кафешки какие! Помню, когда я первый раз была в Прибалтике, друзья мне сказали: сегодня идем в кафе «Зеленая лягушка». Мне ужасно понравилось название, сразу захотелось побывать в этом кафе. У нас ведь какие были названия у этих заведений – «кафе -мороженое», «кафе-чебуречная», а здесь – «лягушка»» Так здорово и необычно. И не потому, что там лягушек подавали – просто была веселая необычная атмосфера. Дизайн он даже в этом, понимаете? Потому что от названия тоже зависит, пойдет в это кафе человек или нет, купит эту вещь или не купит. То есть правильно выбранное слово и здесь играет едва ли не главную роль! Поэтому, если бы мне было сейчас 17 лет, и была бы возможность выбирать вид деятельности, я бы выбрала эту профессию. Даже не актерскую. Но может потому, что актерскую я уже освоила (смеется).
Интервью: Марина Бойкова
