«Среди вороха слов и негативов из прожитого отыщется свой взгляд на время и людей, его заполнивших»
Это три большие книги, групповой портрет на фоне века, мира, жизни. И они принципиально по-разному решены. «Групповой портрет на фоне века» — это о людях, которых я встречал, видел на территории бывшего СССР, то есть это моя география, и там действительно есть люди, которые почти весь век прожили: Шкловский, Федоров - трубочный мастер, который тоже родился в прошлом веке. Это черно-белая книга.
Вторая книга «Групповой портрет на фоне мира» - там мир цветной, представлены все континенты и Антарктида даже. Для этого я спровоцировал своего товарища, и мы поплыли туда. Весь мир был без участия человека, там его присутствия нет.
Новая книга принципиально черная. Фотографии здесь не имеют самостоятельного значения в большинстве своем. Они являются иллюстрацией к тексту. Книга сделана как торт наполеон, слоеный пирог. Первый слой - я их называю большевики – большие материалы с картинками. Потом идут материалы о людях, то есть портреты, это истории мои и этих людей. Внутри ядро практически тексты без иллюстраций, потом опять идет слой портретов в конце опять большевики. Я подумал, что человек такую толстую книгу подряд читать не будет. Он должен все время находить – вот этот кусочек я не читал.
«Пока жив, выбери воздух для дыхания, создай свое время»
В моем времени мне дышится легко. Дело в том, что это капсула такая. Иногда люди живут без этой капсулы, без собственного жизненного такого устройства. Это такая даже не коммуналка, а колхоз, толпа. Телевизор, желтая пресса – они воспринимают это. А другой человек стремится все-таки создать свой объем, защититься друзьями. Женщинами. В идеале одной женщиной, но кто знает, какой идеал. Может быть, как раз не одной. Защититься какими-то связями - не полезными, прагматическими, а душевными.
«…среди них, тоже некоторое время бывших циркачами, мои папа и его брат Аркадий, как мне казалось, похожий на Блока»
«Она была романтичным мечтателем, моя мама»
Родители меня любили, и я их тоже. Это самое главное. А они не очень руководили мною, потому что я довольно рано стал заниматься спортом, как бы начал самостоятельную жизнь. Ездил на соревнования, отрывался, 14-15 лет - эти дети послевоенные, они формировались чуть -чуть пораньше. Жизнь была скромнее, напряженнее, были дворы, общение. Отец дал мне очень большое преимущество. В послевоенных дворах самое большое уважение имели те ребята, у которых отцы погибли. А у меня он раненый, воевавший. Я тоже был в статусе. Он не мог со мной играть в футбол, бегать, прыгать, но он у меня был. Он сам себя обслуживать не мог, поэтому мама не работала. Работала на него. А я спокойно развивался и спорт мне очень многое дал. Потом я рано уехал из дому, после института физкультур, год поработал тренером и уехал в университет в Ленинград, жил отдельно и конечно же женился тут же. Этот материал первый драматический такой, в начале книги. Но он нужен был, чтобы читатель понял, что с ним разговаривают честно. Это не выдуманная ситуация, а ситуация, какая была в точности.
«Он сделал мне первый в жизни запомнившийся подарок»
Мы с мамой и театром были в эвакуации в Грозном, а отец лежал после ранения в госпитале в Уфе. Народный артист Юрий Сергеевич Лавров, отец Кирилла Лаврова, подарил мне на четвертый день рождения маленький игрушечный деревянный автомат. А первой запомнившейся книгой стала «Приключения Буратино». Образ Буратино, который должен идти в школу, но слышит музыку и вместо школы идет в балаган, меня сопровождает всю жизнь. Это ключ к пониманию жизни. Я считаю, что это правильно. Работа подождет всегда. Работа найдет, а вот балаган…
«Ну другие теперь дети, чего делать»
Сыну и внукам всегда читал. Драма заключается в том, что современные дети плохо читают, активно они не могут читать. Я могу попробовать объяснить: дело в том, что они плохо читают, не узнают слова, поэтому они их не связывают. Это дается только практикой. 9-летнему внуку сын читал Шекспира, пятнадцатую ночь, оторваться не могли. Читает и слушает Шекспира. А то все рыцари. Пишет роман о рыцарях, понимаете ли... В книге есть текст, он называется «Нежелание быть в строю». Юрик такой. Это он пришел в школу сел на парту, и я его снял. Это же сыграть нельзя! Вот он сел за парту, представил себе, что 10 лет мучиться. Потом их построили, а он вышел. Может, не понимал, почему он все время должен быть в строю. Пошел к девочкам посмотрел. Его поставили опять. Посмотрел и опять вышел. Так в школу он ходит с удовольствием теперь, а в строю стоять не хочет.
«Некоторые обходятся без сумки из крокодила…»
Все мы разные люди. С одной стороны, Сахаров, с другой - Миша Чавчавадзе, художник. Слава Францев, которого нет здесь, он в другой книге, - сердечный хирург. Иван Андреевич Духин, кровельщик-энциклопедист. Это люди, которые практически меня сформировали. Многие. Это не то, что вот я учился у них. Какие-то вещи я подсматривал. Иногда вопреки. Какие-то вещи у людей, которых я любил мне не нравились - и это тоже была наука. Я понимал, что так нельзя вести себя и это не значит, что я так себя не вел. Как нельзя. Но я сознавал это. Существуют какие-то нормы, но прежде всего порядочность должна быть, мне кажется. А сейчас, я думаю, очень мало деликатности. И это не брюзжание, просто это коммунистическое целомудрие оно все-таки не давало распоясаться телевидению, желтой прессе.
«Читать чтобы дышать»
Я вот рассказывал, что заставлял сначала сына, теперь внуков читать, но я не могу сказать, что я прям такой запойный, но, если я беру книгу и мне нравится – все, больше ничего не делаю. Но сейчас мне тяжело читать, потому что у меня с глазами проблема. Электронные книги вообще не могу читать, и я не считаю, что это книги. Книга - произведение полиграфическое. Я бумажный человек, я и газету люблю только бумажную, хотя сейчас есть электронная версия нашей газеты, «Новая газета», я продолжаю работать. Читать надо, во-первых, это упражнение. Дети не складывают слова, то есть они их читают, а слова должна быть просто символами мысли, когда они символы, тогда человек читает быстро. Я смотрю на Диму Быкова - он фантастический, возможно, гений. Не знаю. Потому что он читает моментально, и все помнит, цитирует. Он функционально отличается от многих. У Михаила Леонтьевича Гаспарова была такая память. Фантастическая совершенно память была у Лосева. Он когда уже не видел, из головы надиктовал том какой-то истории искусства. Это случается. Но мы такие заурядные очень. Могу Рекса Стаута читать всего. Я любил летать на самолете, пока я не прочел Рекса Стаута, а после того, как прочел уже все.
«Президиум Академии дураков торжественно и без скандала принял меня в свои ряды, где уже околачиваются мои товарищи…»
В конце 2013 года в Петербурге состоялось собрание Академии дураков… Возглавляет Академию основатель и бессменный Президент (у нас так!), неподражаемый (хотя подражают ему многие) Вячеслав Полунин.
Когда меня принимали в Академию, я перед высокой комиссией дураков защищал конституцию. Она есть в книге. Там хорошие люди были. Я принимал Алису Фрейндлих в дураки. Там был и Жванецкий и Шура Ширвиндт. А Ширвинда с Державиным привели. Звание на двоих дали, полудурок получился. На самом деле они, конечно, полноценные. Я горжусь, у меня диплом, там написано, что мне присвоено звание академика Академии дураков в номинации «Полный дурак». И там подписано - Асисяй.
«И надо обладать отчаянным даром, чтобы из живых людей составлять действительные картины их ушедшей жизни»
Я его и сейчас не очень ощущаю, не знаю, есть этот дар или нет. Я просто делаю. Это все придумано. Масса людей, писатели, художники, которые придумывают себе функцию такую. Кроме того, что они пишут, они еще выстраивают такую задачу для того, чтобы то, что они пишут, было более значимым.
Из наград Амаркорд мне дорог. Он, правда, был уже наполовину. Феллини уже не было. Она мне дорога, потому что она пропала, убежала от меня. Это было перед новым годом. Вдруг мне звонит Гоша Куценко и говорит: «Я веду вечер в Метрополе, тебя все разыскивают, тебе должны вручить награду Амаркорд. Когда? Сейчас. Я вручаю». Я побежал, мне дали эту медаль. Она выглядит как такая монетка, которую делал Параджанов, когда сидел в тюрьме. Он ложкой на крышке от бутылки кефира, на фольге, сделал рельеф. Потом он эти рельефы собрал, оправил Тонино Гуэрре. Гуэрра показал Феллини, они отдали медальеру и сделали серебренные медали. Они определили, что это будет их личный приз. Первый получил Данелия за «Не горюй». Потом еще кому-то давали. Я, как тот же Буратино, взял ее за щеку и поехал хвастаться. Потом приехал домой, открыл, а в коробочке ничего нет. Дальше я прихожу к Данелия и говорю, все, Гия, ты по-прежнему единственный обладатель Амаркорда. Он говори, я расстроен. Я говорю, ну, я тоже расстроен тем более. Проходит месяц-полтора, приезжает Гуэрра и говорит: ты обязательно сегодня вечером приходи ко мне в театральный центр. Я прихожу, он там выступает, Юрий Петрович Любимов, компания. Все приходят за кулисы, цветы, венки, бриллианты. Он говорит: «Я знаю, что пропала эта медаль, мне Данелия позвонил. Мы заказали еще одну медаль, такую же. И вот я тебе сейчас эту медаль дам». Достает бумажник, там медали нет. Я говорю: «Все, Тонино, баста. Понятно, она не хочет ко мне идти». «Нет, - говорит. - Лора, где медаль!» На следующий день они ее нашли и мне ее вручили. Я ее вставил в раму Венецианскую. Дорогой приз, конечно.
Сахаровская награда мне греет душу, потому что он никому не давал оценок никаких, а в своих воспоминаниях он написал – в Карабах к нам приехал Рост из Литературной газеты. В скобках – у нас сложились хорошие отношения. Вот это самая высокая награда.
Юрий Михайлович Рост родился 1 февраля 1939 года в городе Киеве.
Окончил Киевский институт физкультуры, затем – факультет журналистики Ленинградского государственного университета.
В 1967-1979 годах был специальным корреспондентом газеты «Комсомольская правда».
С 1979 года - обозреватель и фотокорреспондент еженедельника «Литературная газета».
С 1994 года – автор и ведущий программы «Конюшня Юрия Роста» (до 1997 года на телеканале НТВ, затем на телеканале RЕN-ТV 7).
По итогам 1994 года программа Юрия Роста, наряду с программой «Намедни», была признана телекритиками – участниками телерейтинга газеты «Известия» лучшей программой года.
С 1995 года – член Совета гарантов еженедельника «Общая газета».
С 1997 года Юрий Рост работал обозревателем и фотокорреспондентом газеты «Московские новости»; в дальнейшем работал в «Общей газете» до ее приобретения Лейбманом в конце мая 2002 года.
В настоящее время – обозреватель «Новой газеты».
Юрий Рост – лауреат Государственной премии РФ в области литературы и искусства 2000 года (за цикл фотографий «Групповой портрет на фоне века»), лауреат независимой общенациональной премии «Триумф 2000» за высшие достижения в литературе и искусстве. Лауреат премии правительства РФ в области печатных средств массовой информации за 2005 год.
В сентябре 2008 года на XXI Московской международной книжной выставке фотоальбом Юрия Роста «Групповой портрет на фоне века» был назван «Книгой года». Фотоальбом включает в себя 250 черно-белых снимков, сделанных Ростом за 40 лет работы.
